Раз в крещенский вечерок Девушки гадали: За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали; Снег пололи; под окном Слушали; кормили Счетным курицу зерном; Ярый воск топили; В чашу с чистою водой Клали перстень золотой, Серьги изумрудны; Расстилали белый плат И над чашей пели в лад Песенки подблюдны. Тускло светится луна В сумраке тумана — Молчалива и грустна Милая Светлана. «Что, подруженька, с тобой? Вымолви словечко; Слушай песни круговой; Вынь себе колечко. Пой, красавица: «Кузнец, Скуй мне злат и нов венец, Скуй кольцо златое; Мне венчаться тем венцом, Обручаться тем кольцом При святом налое». «Как могу, подружки, петь? Милый друг далёко; Мне судьбина умереть В грусти одинокой. Год промчался — вести нет; Он ко мне не пишет; Ах! а им лишь красен свет, Им лишь сердце дышит… Иль не вспомнишь обо мне? Где, в какой ты стороне? Где твоя обитель? Я молюсь и слезы лью! Утоли печаль мою, Ангел-утешитель». Вот в светлице стол накрыт Белой пеленою; И на том столе стоит Зеркало с свечою; Два прибора на столе. «Загадай, Светлана; В чистом зеркала стекле В полночь, без обмана Ты узнаешь жребий свой: Стукнет в двери милый твой Легкою рукою; Упадет с дверей запор; Сядет он за свой прибор Ужинать с тобою». Вот красавица одна; К зеркалу садится; С тайной робостью она В зеркало глядится; Тёмно в зеркале; кругом Мертвое молчанье; Свечка трепетным огнем Чуть лиет сиянье… Робость в ней волнует грудь, Страшно ей назад взглянуть, Страх туманит очи… С треском пыхнул огонек, Крикнул жалобно сверчок, Вестник полуночи. Подпершися локотком, Чуть Светлана дышит… Вот… легохонько замком Кто-то стукнул, слышит; Робко в зеркало глядит: За ее плечами Кто-то, чудилось, блестит Яркими глазами… Занялся от страха дух… Вдруг в ее влетает слух Тихий, легкий шепот: «Я с тобой, моя краса; Укротились небеса; Твой услышан ропот!» Оглянулась… милый к ней Простирает руки. «Радость, свет моих очей, Нет для нас разлуки. Едем! Поп уж в церкви ждет С дьяконом, дьячками; Хор венчальну песнь поет; Храм блестит свечами». Был в ответ умильный взор; Идут на широкий двор, В ворота тесовы; У ворот их санки ждут; С нетерпенья кони рвут Повода шелковы. Сели… кони с места враз; Пышут дым ноздрями; От копыт их поднялась Вьюга над санями. Скачут… пусто все вокруг, Степь в очах Светланы: На луне туманный круг; Чуть блестят поляны. Сердце вещее дрожит; Робко дева говорит: «Что ты смолкнул, милый?» Ни полслова ей в ответ: Он глядит на лунный свет, Бледен и унылый. Кони мчатся по буграм; Топчут снег глубокий… Вот в сторонке божий храм Виден одинокий; Двери вихорь отворил; Тьма людей во храме; Яркий свет паникадил Тускнет в фимиаме; На средине черный гроб; И гласит протяжно поп: «Буди взят могилой!» Пуще девица дрожит; Кони мимо; друг молчит, Бледен и унылый. Вдруг метелица кругом; Снег валит клоками; Черный вран, свистя крылом, Вьется над санями; Ворон каркает: печаль! Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль, Подымая гривы; Брезжит в поле огонек; Виден мирный уголок, Хижинка под снегом. Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к ней Мчатся дружным бегом. Вот примчалися… и вмиг Из очей пропали: Кони, сани и жених Будто не бывали. Одинокая, впотьмах, Брошена от друга, В страшных девица местах; Вкруг метель и вьюга. Возвратиться — следу нет… Виден ей в избушке свет: Вот перекрестилась; В дверь с молитвою стучит… Дверь шатнулася… скрыпит… Тихо растворилась. Что ж?.. В избушке гроб; накрыт Белою запоной; Спасов лик в ногах стоит; Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой? В чью зашла обитель? Страшен хижины пустой Безответный житель. Входит с трепетом, в слезах; Пред иконой пала в прах, Спасу помолилась; И с крестом своим в руке, Под святыми в уголке Робко притаилась. Все утихло… вьюги нет… Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет, То опять затмится… Все в глубоком, мертвом сне, Страшное молчанье… Чу, Светлана!.. в тишине Легкое журчанье… Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубок С светлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел, Обнял их крылами. Смолкло все опять кругом… Вот Светлане мнится, Что под белым полотном Мертвый шевелится… Сорвался покров; мертвец (Лик мрачнее ночи) Виден весь — на лбу венец, Затворёны очи. Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он Руки охладелы… Что же девица?.. Дрожит… Гибель близко… но не спит Голубочек белый. Встрепенулся, развернул Легкие он крилы; К мертвецу на грудь вспорхнул… Всей лишенный силы, Простонав, заскрежетал Страшно он зубами И на деву засверкал Грозными очами… Снова бледность на устах; В закатившихся глазах Смерть изобразилась… Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее — мертвец! Ax!.. и пробудилась. Где ж?.. У зеркала, одна Посреди светлицы; В тонкий занавес окна Светит луч денницы; Шумным бьет крылом петух, День встречая пеньем; Все блестит… Светланин дух Смутен сновиденьем. «Ах! ужасный, грозный сон! Не добро вещает он — Горькую судьбину; Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей, Радость иль кручину?» Села (тяжко ноет грудь) Под окном Светлана; Из окна широкий путь Виден сквозь тумана; Снег на солнышке блестит, Пар алеет тонкий… Чу!.. в дали пустой гремит Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах, Санки кони рьяны; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет… Кто?.. Жених Светланы. Что же твой, Светлана, сон, Прорицатель муки? Друг с тобой; все тот же он В опыте разлуки; Та ж любовь в его очах, Те ж приятны взоры; Те ж на сладостных устах Милы разговоры. Отворяйся ж, божий храм; Вы летите к небесам, Верные обеты; Соберитесь, стар и млад; Сдвинув звонки чаши, в лад Пойте: многи леты! Улыбнись, моя краса, На мою балладу; В ней большие чудеса, Очень мало складу. Взором счастливый твоим, Не хочу и славы; Слава — нас учили — дым; Свет — судья лукавый. Вот баллады толк моей: «Лучший друг нам в жизни сей Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье — лживый сон; Счастье — пробужденье». О! не знай сих страшных снов Ты, моя Светлана… Будь, создатель, ей покров! Ни печали рана, Ни минутной грусти тень К ней да не коснется; В ней душа как ясный день; Ах! да пронесется Мимо — Бедствия рука; Как приятный ручейка Блеск на лоне луга, Будь вся жизнь ее светла, Будь веселость, как была, Дней ее подруга.
Светлана
Написано в 1808–1812 гг. Напечатано впервые в журнале «Вестник Европы», 1813, № 1 и 2, с подзаголовком: «Ал. Ан. Пр…вой». В качестве свадебного подарка «Светлана» посвящена племяннице Жуковского Александре Андреевне Протасовой, в замужестве Воейковой, сестре М. А. Протасовой-Мойер (прозвище «Светлана» осталось за А. А. Воейковой). Баллада представляет собой наиболее удачный вариант переработки «Леноры» Бюргера (см. примечания к «Людмиле» и «Леноре»).
Стремление Жуковского воплотить в поэзии национально-русскую тему, поиски народности именно в «Светлане» увенчались наибольшим успехом. По сравнению с «Людмилой» в «Светлане» стих более гибок (чередование четырехстопного хорея с трехстопным; у Бюргера — четырехстопный ямб). Как и «Людмила», «Светлана» была восторженно принята современниками. Наряду с появившимися ранее повестями H. M. Карамзина, «Светлана» способствовала расширению читательской аудитории, проникновению новой литературы в сознание более широких, чем это было прежде, общественных кругов. «Светлану» не раз упоминал в своем творчестве Пушкин («Евгений Онегин», глава 3, строфа V; глава 5, строфа X; эпиграфы к главе 5; к повести «Метель»).